Автор иконы, принадлежащей к числу барочных «примитивов», трактует тему по-народному прямолинейно и импульсивно.
Низовая культура письма реализуется здесь в традиционно сильной своей стороне — в эмоциональном отношении к цвету. Автор смело сталкивает противоположные полюса жарко-алого пламени ада, иссиня-мрачного неба — знака бедствия души — и нездешне-светлого серебра рая. Иконописец изобразил рай прорывом в сгустившихся грозовых тучах, островом спасения в безбрежном море житейских страстей. С сочувствием написана фигура старца в алой одежде, словно полыхнувшей огнем адского костра. Он неудержимо летит в пропасть вниз головой, послушно раскинув руки в стороны на манер распятия в жесте запоздалого раскаяния. Даже в иконах Страшного Суда трудно найти равный по силе воздействия образ.