Мологский элеватор

В 1931 году коллегия Наркомзема СССР признала район Молого-Шекснинского междуречья рассадником семеноводства лугопастбищных трав союзного значения. В Мологе организуется МТС семеноводческого направления и тракторный парк. Одновременно, на месте разобранной Вознесенской церкви, начинается строительство элеватора для семян лугопастбищных трав. Однако уже вскоре, в 1934 году, вследствие многочисленных нарушений в технологии строительства, новый элеватор обрушился. Впоследствии был восстановлен. Интереснейшие воспоминания об обстоятельствах и причинах разрушения Мологского элеватора оставил Глеб Алексеевич Орлов в своей книге "Штрихи жизни моей" (Москва, 2014. С. 7-11): "На полдороги к семеноводческой станции практически в чистом поле стоял элеватор: его в тот год только закончили строить - ввозили машинное оборудование. Обязательно останавливался при переходе посмотреть на привозимые машины. Интересно мальчишке. Заманчиво было смотреть, как их затаскивают на третий-четвертый этаж машинного корпуса. В сравнении с практически целиком одноэтажными нашими городскими домами это было огромное сооружение, особенно пристроенная к машинному корпусу высоченная башня-хранилище. Мы, мальчишки, по-своему были в курсе всех мологских событий. Ведь все разговоры взрослых были у нас на слуху. Обменивались услышанным в нашей ребячьей компании. Знали, что элеватор вот-вот будет сдан, как только завезут и установят оборудование. А с пуском элеватора и жизнь в Мологе изменится, ведь через город пойдет большой поток машин! Потребуются всякие ремонтные и обслуживающие организации, возникнет научный центр и т. д. Поэтому мальчишки жили элеватором, пожалуй, больше, чем взрослые. Но вот поползли слухи, что в здании элеватора появилась трещина, башня отходит от машинного корпуса. И тут нашей ребячьей ватаге новая забота. Считай, каждый день своими группами мы отправлялись на элеватор. Задрав головы, смотрели на эту злополучную трещину. Мы ничего не видели, но рассуждали, как она увеличивается. Не важно, что «видели» ее в самых различных местах, но все равно «видели». И увеличивалась эта трещина в нашем воображении ну просто на глазах. От мала до велика - что и разговоров, так это об элеваторе и о трещине. Чего уж там, городок маленький, народ друг друга знает, новостей в праздно текущей жизни немного, и сказанное одним в тот же день расползется по всему городу. Так стало известно, что из Рыбинска приезжает (точнее, приплывает, ведь связь-то с миром только по воде, по Волге) большая комиссия. Вскоре мы, мальчишки, увидели солидных дядечек. В длинных пальто, хотя была еще ранняя осень и стояло тепло, в шляпах. Солидные дяди - мы только издали на них смотрели, близко не подходили. Несколько дней они появлялись возле башни элеватора, ходили, задрав головы вверх. Что-то обсуждали. Иногда мы и наверху людей видели. Теперь толпа у элеватора собиралась не только из мальчишек, были и взрослые зеваки. По слухам, комиссия решила, что трещина, хотя и есть, но небольшая, не увеличивается. А потому дядечки сели на пароход и отбыли. Ребятам понравилось смотреть на башню. Собирались мы с утра и мальчишеской нашей компанией в середине дня, как на работу, направлялись к элеватору. По дороге обменивались новостями и сплетнями, услышанными за прошлый день и ночь. Вот теперь уже и я отлично видел эту трещину. Забеспокоилось и руководство элеватора. Как-то приходим мы, а там оцепление из местных работников и милиции. Не пускают за строительный забор. Мы поодаль покрутились и ушли. Кто-то тоже с нами пошел обратно в Мологу. Кто-то по дороге шел навстречу. Но общий разговор взрослых был какой-то напряженный. Это и нам передалось - не шутили, не дурачились по дороге. Договорились на завтра собраться пораньше, с утра. Дома, помню, мать с отцом встретили меня чересчур серьезно. И мне запретили завтра идти к элеватору. В категорической форме. Но разве это на пацана подействует - только с еще большим нетерпением хотелось на элеватор! Видать, и у других ребят в семьях разговор был. Собираться мы стали много раньше, без смеха и перепалок. А кто-то так и не пришел: наверное, подействовал родительский наказ. И вот мы стоим на улице, обсуждаем. Вдруг раздался сильнейший гул, а затем вроде взрыв, удар. Все взоры в сторону элеватора. Гул оттуда. А там, видим, поднимается облако пыли. И все выше и выше с продолжавшимися раскатами гула. Столб стал огромный и все растет. День был ясный, солнечный, ни ветерка, а потому пыль так и осталась висеть, не рассеиваясь. И как по команде все бросились бежать по дороге к элеватору, взрослые, ребята! Вначале мы были впереди. Но постепенно нас стали обгонять, и мы слились с бегущей толпой, смешались со всеми. Чем ближе к элеватору, тем заметнее ощущалась пыль в воздухе, а потом и камушки маленькие стали падать. Толпа остановилась задолго до элеватора. Лишь через немалое время улеглось повисшее в воздухе марево из пыли, кирпича, цемента. Вся башня была разрушена. На земле валялись осколки красного кирпича, иногда глыбы белого. И все покрыто крошкой и красной пылью. Затем в выводах уже новой аварийной комиссии отмечено было, что основная причина произошедшего в неоднородности кирпичной кладки при строительстве башни элеватора. В нижние этажи заложены молодые кирпичи, а в верхние, когда уже не хватило кирпичных запасов, стали добавлять не до конца расколовшиеся глыбы, оставшиеся после разрушения церковных кладок. Церковный кирпич был тяжелее молодого современного, а сцепление у него было намного сильнее. Причина крушения была заложена уже при проектировании и дополнена при строительстве. Полетело очень много голов выявленных «врагов народа», в которые попала, по ползущим по городу слухам, и вся предварительная комиссия".

СССР, Ивановская промышленная обл., Рыбинский округ, г. Молога